IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
> Элитарность как важный элемент тоталитаризма.txt, Это моя книга
maugli
сообщение 6.9.2008, 22:25
Сообщение #1


Тайная личность


Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Регистрация: 6.9.2008
Пользователь №: 4341



Грустные размышления об ушедшей эпохе
Книга посвящается светлой памяти Василия Гроссмана, чье великое мужество послужило для меня славным примером.

А между тем замечено, что хорошую вещь можно
написать только в обстреливаемом отеле. Братья А. Б.Стругацкие «Хищные вещи века».


Никогда в этом мире не было, а как оно по-видимому, так и вовсе совсем уж теперь не предвидится - лучшего мусорного бочка для пылесоса красной пропаганды, чем оба полушария мозга простого советского человека.
Потому что в истории мира не было более отвратительного государства, - сказал Кетшеф.
Братья А. Б. Стругацкие. "Обитаемый Остров".

Начиная еще где-то с конца 17 столетия в этот сколь неугомонный духовный мир праздной европейской мысли с криком «долой все прежнее» ворвались ярые как огонь борцы с наисквернейшим из всех возможных в человеческом обществе - социальным недугом.
Они буквально светились ярчайшим, до самых глубин их души искренним светом высших социальных истин, некой абстрактной, лишенной даже самой элементарной житейской логики высшей справедливости.
Как же томила их сердца угрюмая истома наискорейших перемен во всем облике старого, патриархального, не существующего в одно время с их возвышенным сознанием общества?
Они стремились к чему-то лучшему, будучи уверенными, что путь к нему пролегает через кровь и смерть, тех, кто мешает человечеству проделать гигантский скачок вперед.
Наиболее ярыми и последовательными в этом вопросе оказались граждане российской империи, они жили в стране с еще ни в чем не неизжитом феодальным прошлым, а хотели разом очутиться в далеком и светлом будущем.
Причем, что хуже всего зачастую были искренни в этом своем желании, а главное отрицали они свою связь с их неумытой и веками забитой родиной, живя в своем воображаемом мире сладких грез.
Легендарные (в советское время) либералы, по всей видимости, ни сном ни духом не ведали о том, во что же еще обойдется России их изящная словесность, умопомрачительно одухотворенная в своей внешней сути, но скрывающая внутри пожар их сердец начиненных изощренной жестокостью ко всему родному и до боли обрыдшему.
Их душевным настроем стала европейская целесообразность смертельным ядом косившая несчастных аборигенов далеких земель, но вот в Европе ее применять было как-то непринято.
Но там, на неведомых дорожках, где еще не укрепились нормы цивилизации и изысканной культуры абсолютно все было дозволено - насушим ее мишурный и призрачный свет.
Правда жизнь не безбрежна в ее желаниях и намерениях, а свято место пусто не бывает, и если примитивный уклад уступает место чему-то более организованному, светлому и идейному, то надо еще посмотреть, ни сулит ли это смерть для многих - пусть и неразвитых, но все же людей?
Не для всех, естественно БИОЛОГИЧЕСКАЯ, но для скольких: душевная, народная во всех ее смыслах, все это само собой проистекает от идеи революционного общественного переустройства.
Именно от этих веяний вовсю разило холодом безбрежного океана ледяной, логической правоты без всяких признаков человеческого сердца.
Революция задумывалась для тех мест, где пролетариат был достаточно развит, чтобы проникнуться духом идеи, а не только словить тающую на губах сахарную вату светлой мечты.
Идея была догматическая и окрыленная одной лишь кабинетной фантазией академика деспотичных и опричных наук Карла Маркса, который украл свои блестящие кораллы из мифов и снов либеральной интеллигенции.
Мысль его вьется вьюнком вокруг древа общих наработок в социологии его времени, но главные его координаты – это деспотизм на гребне фантазии о земном рае после уничтожения мнимых цепей.
«Демосфен новых времен» язвил, как мог забрать самим, что не дал Бог!
Либералы светлых идей были восторге, и от него и от такого вот переиначивания общечеловеческой действительности.
Так уж выходило у людей, не знавших искренней любви ни сердцем, ни душой ко всякому человеческому существу только лишь за то, что оно тоже, как и они ходит на двух ногах.
У них, понимаешь ли, все решал могущественный в его сверхъестественной власти над реальностью математический расчет, а отдельные люди в смете «усовершенствования всего мироздания» вообще не рассматривались. Ведь нет же их (в качестве отдельных разумных существ) на всем этом белом свете…
Вот что пишет об таких делах Федор Михайлович Достоевский в его великой книге "Преступление и наказание".
"... Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление есть протест против ненормальности социального устройства - и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, - и ничего!..
- Вот и соврал! - крикнул Порфирий Петрович. Он видимо оживлялся и поминутно смеялся, смотря на Разумихина, чем еще более поджигал его.
- Н-ничего не допускается! - с жаром перебил Разумихин, - не вру!.. Я тебе книжки ихние покажу: все у них потому, что "среда заела", - и ничего больше! Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так как не для чего будет протестовать, и все в один миг станут праведными. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути! Оттого-то они так инстинктивно и не любят историю: "безобразия одни в ней да глупости" - и все одною только глупостью объясняется! Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души! Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна! А тут хоть и мертвечинкой припахивает, из каучука сделать можно, - зато не живая, зато без воли, зато рабская, не взбунтуется! И выходит в результате, что все на одну только кладку кирпичиков да на расположение коридоров и комнат в фаланстере свели!
Фаланстера-то и готова, да натура-то у вас для фаланстеры еще не готова, жизни хочет, жизненного процесса еще не завершила, рано на кладбище! С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион! Отрезать весь миллион и все на один вопрос о комфорте свести! Самое легкое разрешение задачи! Соблазнительно ясно, и думать не надо! Главное - думать не надо! Вся жизненная тайна на двух печатных листках умещается"!

Эта умертвляющее все живое целесообразность, и есть порождение западноевропейской цивилизации, НО применяемо оно было только в их колониальных владениях.
Однако Россия чем не колония только развалить ее надо для начала, а затем можно и колонизировать?
Вот, например, немцы ведь не только ж они дороги строили, но наверняка и заглядывались на широкие русские просторы, как на будущую свою вотчину.
Эти планы, естественно, что не у всех их были, и только у некоторых из европейских правителей, они вызывали в душе хоть какой-то отклик, да и то весьма неопределенный не надо думать, что все в этом мире идет только к чему-то одному…
Да и сами российские либералы далеко не всегда понимали чего, они сами хотели.
Толи полной свободы, толи безгрешной жизни без русской волынки и всегдашней безыдейной скуки.
Достоевский тоже между тем находился промеж двух огней, между средневековой русской дикостью и утонченной целесообразностью нового времени.
Он смешал все это в единое целое и этот сумбур и прозван людьми "достоевщиной".
К тому же сама почва, на которую упали семена светлых помыслов Достоевского, была столь проникнута тьмой и представляла из себя подлинный омут с копошащимися в нем чертями.
Вот именно туда и призывали заглянуть Толстые и Достоевские, и неведомо было их сознанию, что все везде в мире одно и то же, а только где-то оно приглажено внешним лоском и красивыми мечтаниями, а где-то вовсе нет.
Причем красивые мечтания отрывают от почвы значительный пласт и тогда под ней начинают шевелиться всякие подземные черви, выползая на белый свет.
Потому как свет солнца затмевается огнем в очах, и днем с огнем становиться невозможно, найти здравомыслящего человека.
Людей при этом можно заставить поверить, что солнце восходит на западе, а заходит на востоке, потому что святая простота доверчивости людям, что несут всевозможную ахинею становиться непреложной аксиомой восприятия мира.
Природа этого явления заключена в отмирании старой веры и в яркой необходимости поиска ей вполне достойной замены более чем отвечающей духу нового времени.
Зародилось это не в России, а в агностически настроенной западной Европе, а оттуда с попутным ветром донеслось и до российского берега.
Великие русские классики 19 столетия хотели приблизить интеллигенцию к народу и добились этого тяжким эпистолярным трудом, так что через созданную перемычку в средневековое российское общество широкой рекой понеслось неверие ни во что.
Европа им быстро переболела, а вот Россия через этот временный недуг заболела ужасной чахоткой.
В самом прямом смысле этого слова, поскольку красная зараза именно эта болезнь и есть по всем ее симптомам и признакам.
Европейская цивилизация с самого начала своего существования искусственно стушевывала и упраздняла многие прежние, (дикие) представления об этом мире, обезличивая отдельного человека, ставя во главу угла, прежде всего его возвышенные идеалы.
Но особенно этот процесс усилился в средние века, а затем несколько затих, но возродился с новой силой в новое время.
В эти последние два столетия это произошло от возвышения культуры на некий Эверест, где только лишь избранные способны потреблять ее живительный кислород, а остальным для счастья ведь только что и нужно так это общее корыто, и массовое простенькое искусство.
Потребовалось время и конкретный пример, чтобы духовная элита и власть имущие поняли, что, не наполнив его, как следует, они столь многим ведь рискуют.
Но для этого их надо было, как следует напугать, но как кажется, автору для этого вполне бы хватило многих и многих относительно мирных забастовок, а не создания социалистического монстра испустившего дух только на восьмом десятке своего существования.
Теоретическая база для его существования была создана широкими кругами общественной мысли и была лишь узурпирована малой группой социалистических монархистов во главе с Ильичем.
Поскольку по представлениям подавляющего большинства демагогов социалистов, богатство находится в руках сильных, что угнетают слабых, а из этого следует, что у них его необходимо полностью отобрать, чтобы всем поровну досталось.
Мысль это не шариковская, а доподлинно либерально-утопическая.
Им, мол, с их облаков великого благодушия куда виднее как именно будет лучше всем им распорядиться.
Вот оно-то дикое свинство и лицемерие, во многом заключавшееся в бездумном братании с Робеспьером и Кромвелем, именно они и сослужило России плохую службу, явившись одним из наиважнейших факторов, превративших ее в новый Египет, хотя она всегда намеревалась быть третьим Римом.
Это перерождение проистекало из-за того, что людей хотели силой вывести из тьмы, приучить к духовности и идейности, а это кроме плохого ничего хорошего в себе не несет.
Вот бы понять этим горе воякам с общественным злом всю разницу между добром обдуманным и его полным антиподом наилучшим из орудий Сатаны ВЕЛИКИМ злом - необдуманного общественного блага для всех и каждого.
А между тем писатели гуманисты такие как, например: Сергей Довлатов истово стремятся донести до нас на страницах своих книг мысль о том, что в принципе невозможно обустроить весь наш быт на основе одних лишь прекраснодушных логических доктрин.
На бумаге, они выглядят весьма заманчиво, но жизнь - это река, а не костер и, в особенности, не доменная печь.
Так что как оно выходит, чем ближе к очистительному огню, тем дальше от вполне естественных норм жизни.
Прекрасные идеалы хороши только как далекие маяки в одиночном, а не общественном «заплыве» по безмерному морю нашего всеобъемлющего невежества.
Когда же их искусственно приближают к обыденной действительности, то они ведут нас к одним лишь рифам разрухи и тянут нас за собой во всепоглощающую бездну безумного зла.
Один высокий ум, основанный на принципах силы всесторонне развитого интеллекта, а не горячего и зачастую безумного сердца способен ниспослать этому миру благоденствие, использовав душевный энтузиазм в его самом разумном ключе - сострадании к ближнему.
Конечно, Сергей Довлатов и другие писатели объясняют это как-то иначе, но суть та же, они просто раскрывают ее не в одном каком-либо произведении, скажем в "Иностранке", Довлатова, а во всем их прекрасном творчестве.
Далее цитата из классика эмигрантской литературы Довлатова «Иностранка».
"Так что же выше справедливости?
- Да что угодно, - отвечаю.
- Ну, а если более конкретно?
- Если более конкретно - милосердие..."

Милосердие отнюдь не поповское слово просто оно должно проявляться к людям достойным, скажем, к будущим жертвам кровавого маньяка, если он не дай-то Бог сбежит.
Но тут общество вполне может проявить ханжество, оно мол против убийства как такового, но это должно означать его предотвращение даже ценой крови того кто достоин такой участи.
А уж политических смутьянов в старой России надо было выкашивать как сорную траву для всеобщего счастья и благоденствия.
Эдвард Радзинский в его книге "Наполеон Жизнь после смерти" цитирует его слова о том, что происходит, когда правители из-за своей мягкотелости этого не делают и речь идет не о России, а о якобы просвещенной европейской стране с многовековым опытом культуры.
Вот они истины выскакивающие чертиком из табакерки европейской, а не русской истории.
"В революции есть всего два сорта вождей — те, кто ее совершают, и те, кто пользуются ее плодами… Пришло время срывать плоды с дерева революции, и к власти пришли воры и негодяи. Началась «охота на ведьм». Под радостные крики толпа разбивала статуи великих революционеров, которым еще вчера поклонялась".

Потому что власть надо не только захватить, но и суметь ее, как следует, защитить.
Дело это грязное и жутко марочное, а мы лучше подождем пока манна небесная всеобщего гуманизма, не покроет плотным слоем всю имеющуюся на этой земле безмерную мерзость и гниль.
А между тем, грязи лишь тогда станет несколько меньше, когда кто-то возымеет охоту всерьез позаботиться об общественной гигиене.
Но это же дело не для чистокровных чистоплюев ведь в него нельзя окунуться, не испачкавшись по самые ушки в дерьме общественных нечистот.
Вот как будто всем так нужно в это с головой окунаться?!
Но тот, кто все ж таки возымеет желание идти в политику, должен будет приучиться вести себя по общим для всякой общественной деятельности канонам.
Поскольку иначе общество, временно возглавленное отрешенными от реальной действительности людьми, в дальнейшем еще более чем ранее погрязнет в разгуле коррупции с ее полной свободой для царицы анархии.
А вот затем все гайки будут приварены намертво, и всякая мысль о свободе действия станет, просто-таки ересью.
Но этого большинство представителей российской интеллигенции так до сих пор и не узрели, поскольку делать такие выводы о былой истории - это не их собачье дело.
Им ведь все еще требуется, чтобы все возникло само по себе - сразу автоматически, поскольку так оно будет куда как чище и благороднее.
Причем - это мнение абсолютного большинства.
У автора вообще сложилось такое суждение, что и Льва Толстого просто унесло рекой общих предрассудков на этот счет, и он тщательно скрывал свои истинные взгляды, чтобы не услышать гусиное шипение в свой адрес.
Естественный ум у него кое-где проступает сквозь тьму суеверий, но скорее всего ему было куда важнее быть популярным писателем, чем мыслителем ведь от критиканства одни лишь шишки, а не уважение и почет.
Да к тому же еще и большая волна общих настроений в обществе подхватила его, и понесла влекомая ураганным ветром в сторону быстрого вытеснения древних тысячелетних обычаев европейскими скороспелыми взглядами на жизнь.
Да вот только в их самой сладкой внешней теоретической стороне, а не во всей их полноте довольно разумного осуществления на практике. К тому же российские недотепы западники нисколько не собирались отказываться от старой дубины для их и без того веками забитого народа.
Разница была лишь только в том одном, а для чего же собственно ее собирались применить? Ради добра и счастья, как и торжества либерализма или же с точностью до наоборот как то было у правых сил - славянофилов.
Раскол мнений между диаметрально различными в своем подходе группировками в итоге привел к смерти государственности как таковой и всеобщей анархии.
А истинная в своей разумности борьба с общественными язвами должна была носить один лишь только более чем явственный характер.
И могла бы она заключаться в ярких высказываниях в прессе, как и в личных беседах против засилья лживого корыстолюбия священников, взяточничества чиновников, непосильных условий труда для рабочих и все такое прочие.
Это как раз то, что и должно было осуществляться людьми, ищущими истинную справедливость!
Но легче ведь ругать власть, а она от этого начала шататься задолго до первой революции.
Если бы в листовках не про царя шла речь, а про местное руководство с подробным описанием всех его грехов и просчетов все могло быть совсем иначе, чем оно, потом оказалось.
А главное нужно было создавать фонды для нуждающегося населения, а не бубнить что-то про власть самодержавия и ржавые цепи, которые надо разорвать, дабы достичь ранее неведомого всему человечеству счастья.
А на деле было что?
Подпольные типографии деньги жрали как свинья помои, а сеяли одну лишь смуту и разобщенность в обществе.
Но именно это и есть тот самый хлеб насущный для всякого рода политических авантюристов, главной задачей которых, (а скорее даже и темной своекорыстной мечтой) являлась одна лишь смена власти в их отсталом, аграрном государстве.
Его величайшие на все последующие времена небесные блага интересовали только исполнителей чужой воли, а среди них было немало обиженных, желавших кому-то отомстить. Такие люди нередко деконструктивны в своем подходе к действительности и от них нельзя ожидать ничего созидательного.
Но от них ничего такого и не ожидалось, а скорее, наоборот, от них и требовалось разрушения всего ранее созданного.
Ведь как раз вот этого революционеры первого сорта и добивались прямо-таки исходя как паровоз паром - лютым пылом борьбы с социальной несправедливостью.
Они-то ведь не в Сибири в ссылке обитали, а в эмиграции щи лаптем хлебали, аж за ушами трещало.
Причем, тот, кто их там поил да кормил экспроприациями, а проще говоря, обыкновенным грабежом, в конце концов, и стал их же мясником, придя к безудержной и абсолютной власти.
Ну а как же те, кто прежнюю власть расшатывал, они ведь вели борьбу не прокламациями, а шли на верную смерть?!
Эти боевики эсеры были фанатиками народного мщения, и как всегда в таких случаях, они мстили непонятно кому и за что.
Потому как метафизическая вина перед народом или абстрактными идеями добра вообще очень непонятная субстанция ее может быть буквально сколько угодно. И все ж таки зло еще никогда не испускало дух после удачной мести, не настоянной на невинно пролитой крови, кем-то осознанно загубленного - близкого человека.
Глупость всякого рода другой кровавой мести очевидна, потому что, мстя за свое, отомстишь и за чужое, а оно потом тем, кто об этом просил еще в десять раз дороже выльется, таков уж общий для всех закон природы.
Вот оно как, пуская в расход царских чиновников, народные мстители подготавливали захват власти людьми с твердыми и несгибаемыми как гвозди убеждениями.
Всякое кем-то организованное насилие в своем обществе подразумевает его значительное усиление в будущем!
Поэтому одной из важных исторических вех в истории России стали еврейские погромы, подстрекаемые царским правительством, они-то отчасти и привели, в конечном итоге, к бунту.
Нельзя полностью прижать к ногтю целый народ, и это вполне касаемо любого уважающего себя национального меньшинства, оно, в конечном итоге, обязательно на все это отреагирует ответными насильственными действиями.
Вот пример из книги Игоря Губермана «Прогулки вокруг барака».
«А поляки?! Неужели вы думаете, что насильственное присоединение, разделы, всяческие унижения, подавление любого шевеления в стране — это все они простили России? А кого Достоевский, этот нерв души российской, — он кого не любил? Тех же евреев и поляков. Почему же вы поляков сбрасываете со счетов, когда говорите о тех, кто осуществлял российский геноцид? Я вам два имени сразу назову: Дзержинский и Менжинский».

К этому списку можно добавить еще и кавказцев, которым тоже в составе российской империи отнюдь не весело жилось.
Царская власть вообще ненавидела буквально всех инородцев и травила их, почем зря, а своих ставила по струнке, чуть ли не седло на них надевала.
Так что было, куда новому сатрапу примоститься, и главным было то, что Сталин вовсе не использовал все возможные средства по закабалению народа, все могло быть еще куда хуже, но главный и самый ответственный за все происходившее в его государстве вождь просто не позволил бы тех зверств, до которых могли бы опуститься его ретивые приспешники на местах.
Деникин в его "Очерках русской смуты" пишет об этом так.
"Московская власть кроила по живому телу страны новые, небывалые формы организации, издавала и отменяла декреты, и одновременно вела борьбу против всех. Борьбу против самовластия мест, где комиссары, комитеты, советы с их чрезвычайными комиссиями расхищали власть центра, проявляя нетерпимый областной, местный партикуляризм. Где по выражению Ленина правила не коммунистическая партия, а просто трехвостка. Откуда с низов общественной иерархии, из волости доносился вопль. «Члены советов губят нас, насилуют нашу волю. Над нами издеваются, как над бессмысленными скотами».

Местные деятели, так и не пробившиеся наверх, были куда хуже чем ОН, у них только власти такой никогда не было, а душевные качества, что позволили бы им стать российским Пол Потом были.
А у того всего-то лишь страна «Камбоджи» оказалась слишком маловата, разойтись по-настоящему негде было, а то такой тонкий знаток французской поэзии каким был Пол Пот и с полтора два миллиарда людей в кратчайший срок бы уничтожил.
А в России тоже такие были, но на ее величайшее счастье оказались они не у дел.
Хотя в неком принципиальном смысле советский военно-промышленный комплекс имел в своих рядах таких недочеловеков, что могли уничтожить всю планету в одну лишь угоду своим имперских запросам.
Причем революция тот же самый ядерный взрыв после накопления критической массы, только не между частицами, а между живыми людьми в человеческом обществе.
Однако вожди советской (выдуманной красной пропагандой) нации эту разницу не ощущали вовсе.
Им бы все только словесами громыхать, а на деле траурный марш по устаревшему в свете исторической диалектики капитализму, мог бы стать панихидой по всей жизни на этой земле.
Сеять разумное, вечное, доброе можно только при помощи «плуга» истинного гуманизмом, а не того, что по черепам в дальний путь тронется во имя славных побед над всяким в этом мире угнетением человека человеком.
Еще в те времена, когда не было достаточно технических средств для того чтобы истреблять людей миллионами простым нажатием кнопки замыкающей контакт люди уже перестали видеть конечную цель в виде мирного существования после окончания неизбежных и тягостных битв за лучшее завтра.
Уже тогда идеалисты, что постелили красный коврик на пути к власти злобным фанатикам великой химеры, вообще собственно не представляли себе мирной жизни, потому что их судьбой стало восстание, а как им жить после него, они себе даже и не представляли.
Зато дабы издавать возгласы типа "долой" весь существующий порядок для того ж много знать было не надобно, а значит стоило лишь переполниться верой, а далее ей все что угодно будет возможно обосновать и оправдать.
И эти деятели вселенского добра и всеобщего счастья были до того ж огненосны очами, что от их сверкающих пламенем речей и на самом-то деле могли воспламениться ковры в чертогах иуд буржуев и помещиков.
Что собственно и произошло, не принеся при этом ни малейшей истинной пользы трудящемуся пролетариату.
Вышло то, как раз наоборот, эта дурь, а не истинная вера в человека и лучшее в нем лишь переполняла его инстинктом собственничества и отсутствия страха перед Богом и судом собственной совести.
Эти духовные ценности внутри сердца прежнего дореволюционного россиянина были зачастую непосредственно связаны, и самым на то простым естественным образом, с христианской религией, и золочеными куполами ее храмов.
А теперь они были порушены и осквернены, а вместе с ними оказались втоптаны в грязь и все человеческое в людях вообще.
Людей ведь просто нельзя не лишить их духовного начала, отобрав то, во что необразованное и веками забитое население верило всю свою сознательную жизнь.
Ему бы прав побольше при твердой власти, а не свободы!
От такой свободы люди стали бояться нос на улицу высунуть, а то вдруг ограбят, изнасилуют или убьют за медный грошик.
На ряду других причин - это проистекало из того факта, что вместе с религией отмерла и мораль, а ее нельзя воссоздать на некой общественной основе, потому что главные ее постулаты зиждутся внутри человека, а не создаются отдаленными от его повседневности факторами.
Лозунги о всемерной пользе и свободе, оказались яростными воззваниями о свободе от совести и всеобщей пользе для них только грабителей и насильников.
Вот уж они разгулялись по матушке России!
А главные разбойники у народа еще и его душу украли, выдав ему на сменку грязное белье диких иллюзий.
Их снизу поддерживали «честные воры» желавшие украсть так чтобы хватило на всех поровну!
Что те, что другие, как правило, никаких материальных ценностей сами не производили, поскольку были слишком заняты борьбой за социальную справедливость.
От их выспоренных синим пламенем словопрений вроде, как и взаправду могло вот так сразу и вдруг сгореть в диком аду всякое насилие над каждым без исключения человеческим я.
Но все это были одни лишь глупые и никчемные слова верующих в несуразную ахинею восторженных утопистов. Поскольку это не могло быть хоть сколько-нибудь реальной картиной дальнейшего развития человечества и будущего миропорядка.
Но убедительность глупости в ее слепой горячности.
Ведь душевный настрой этих горемечтателей был впрямь как у узников, вдруг вырвавшихся из темного подземелья на столь долгожданную свободу.
И не медля, ни минуты, эти "достопочтенные благожелатели рода людского" тут же преступили к своему "одаряющему весь мир добром и светом " с их личной точки зрения занятию.
А именно, как заклятый враг общественного спокойствия и равнодушия к большим и светлым свершениям, они как тот еще репей, тотчас же стали ко всему на свете привинчиваться и присобачиваться, дабы распространить как можно шире и раздольнее семена своих сплошь надуманных в угаре винных паров и спертого воздуха идей.
И было их великое множество, и оказались они до ужаса разношерстны во всей своей красе и без конца и края обильны в своей цветовой гамме.
Декабристы и якобинцы были представителями несколько иной человеческой формации, потому как не имели столь четких убеждений, а одни лишь неистовые чувства и желания в корне изменить этот мир, но не более того.
Они хотели лишь очищения, света вместо тьмы, а не разрушения всех до единого устоев существующего общества.
А большевики смотрели на мир как-то иначе им бы только старое разрушать.
Деникин в его книге "Очерки русской смуты" пишет об этом так:
"Этот упрощенный большевизм - с типичными чертами русского бунта - проводить было тем легче, что он отрешился от всяких сдерживающих моральных начал, поставив целью первоначальной своей деятельности одно чистое разрушение, не останавливаясь при этом перед угрозой военного разгрома и разорения страны".

А все потому что, они себя на место Бога поставили, так как его по их представлениям просто никогда не было в природе.
А более ранние пташки "народной воли" были в основной своей массе сторонниками деизма, учения считавшего, что Бог есть, но он никак не вмешивается в управление миром, а сидит себе где-то в сторонке, на завалинке.
А этих новых осветителей тьмы египетской незапамятного от глубины веков рабского и господского быта, от всех прежних отличала одна на всех и с виду довольно-таки невзрачная деталь, а именно - святая вера в блаженное бытие, причем гарантированное всем и каждому, акромя отпетых кровопийц и подлых душителей свободы.
И не в ту загробную, светлую жизнь, что в былом и ушедшем, завсегда столь сладостно была наобещана попами, а в ее вполне земной по воде вилами писаный аналог.
Вот только надо было бы перекроить все заново, по своему, и тогда уж точно счастье грянет на нас само.
Его приходу в наш век образования и культуры мешает, мол, разве что, одно лишь только засилье старого рабства и замшелого варварства, всевозможных унижений и лизоблюдства.
Дело тут не в атеизме, а в абсолютной убежденности, что мир скроен плохо, и потому его надо по-быстрому на скорую руку переиначить, так как оно пойдет ему же на всемерную пользу, а также окажется всенепременным благом для всего достойного того человечества.
А ведь нельзя же это окрестить хоть сколько-нибудь иначе кроме как наиполнейшим идиотизмом, как впрочем, и самое скоротечное лечение мигрени, путем отсечения головы.
Вот именно этим всякая революция и занимается с огромным размахом, судорожно благословляя и боготворя вождей, которые дали ей такое великое право.
Да, говоря во всем откровенно и более чем объективно, как впрочем, и безо всякого ненужного пафоса, угнетение, и на самом-то деле, дикий как бурый медведь шатун враг духовного прогресса.
Но белые медведи лживой коммунистической демагогии его лишь сильнее и прожорливее.
При этом оно такой властной рукой уже столь немыслимо давно пришло с самым исподним в человеческой натуре в столь укоренившиеся отношения, что тем самым оно всерьез являет собой ничем неотделимое от нашего всеобщего жития бытия, единое целое.
Можно сказать, как те кандалы, что влитую срастались с несчастными узниками старинных подземелий.
И от него насилием никак ведь не избавиться!
И очень важно, не забывать по то, что именно это такое ведь лютое и вызывающее сильнейшее чувственное отторжение недобро, в сущности, никак не проистекает из самой сути животного происхождения человека, как вида живых существ.
Рабство, некогда, теперь уже в самом отдаленном от нас первобытном прошлом - вовсе не было изначальным уделом человека-зверя.
Угнетение, и не только в его современной интерпретации, это насквозь явный продукт цивилизации и шлак того возвышенного величия, которое каждый может лицезреть воочию - посещая великие исторические места.
Да, - это более чем естественно и понятно, что данное прискорбное положение вещей, в действительности во многом противоречит лучшим человеческим чувствам.
И именно по этой причине разум культурных и просвещенных людей столь агрессивно и воинственно противопоставил свои возвышенные принципы этому до чего же поистине плачевному, но веками устоявшемуся, социальному состоянию общества.
Нашлись же умники, что без всяких там лишних бесед и прений, вооружившись до зубов тяжеленным, как булыжник «Капиталом» и впрямь вознамерились привести весь этот многоликий совсем не бесплотно окружающий нас мир, во вполне однозначное соответствие чьему-то лучезарно-возвышенному облику и подобию.
А этому эксперименту по наивысшей степени многозначительному изменению в самой сути обыденной человеческой психологии и переустройству всей структуры общественного здания уже заранее была уготована кромешная тьма всех на свете благих начинаний, основанных на одних лишь наилучших чувствах.
Без соответствующей смекалки и многолетней практической подготовки, как и обкатки, такие вещи до добра никак не доведут, даже если речь, и пойдет всего-то что о создании какой-нибудь доморощенной артели на экспериментальных принципах производства.
Вот и этому великому почину уже, по-видимому, на роду было написано - возродить повсеместно процветавшее в древности идолопоклонство со всеми его атрибутами и прежде всего человеческими жертвоприношениями во имя лучшего, «светлого» будущего.
Вот как пишет об этом Савинков в его книге "То, чего не было".
"Только тот делает революцию, только тот поистине творит будущее, кто готов за други своя положить душу свою.
Слышите? Душу... Все то, что вы говорите, очень верно, очень благоразумно, но совесть моя не может принять ваших слов. Понимаете, совесть... Надо отдать все, уметь отдать все. Только в смерти - ценная жертва..."

Умереть во имя революции или за родину можно всегда, если к тому побуждает внутренняя, а не сугубо внешняя причина.
Однако принять с олимпийским спокойствием эту жертву от других могут только негодяи ни во что не ставящие всякую человеческую жизнь.
А эти ублюдки не только отдельных людей слали на смерть во имя всеобщего блага, но и все свое поколение возжелали возложить на плаху всеобщего будущного процветания.
Ради своего преуспеяния на этом поприще, они и на самом-то деле были готовы пообещать хоть Луну с неба достать. Вот точно также пылкий любовник склонявший женщину к физической близости в тот момент готов был обещать ей, все что угодно после, но в результате, будучи явным проходимцем, мог поступить с ней сколько угодно подло и жестоко.
Я имею в виду те нравы не сегодняшние.
Деникин в своей книге "Очерки русской смуты" пишет о том, что толпа слепо шла за обещаниями, но такова принципиальная суть обезумевшего от невзгод народа.
Он жаждет быть обманутым любым лучиком светлой надежды, а те, кто жрал от пуза на вольных швейцарских хлебах на обещания вовсе не скупились.
Вот слова Деникина на этот счет.
"Хотя суровая действительность стояла в разительном, вопиющем противоречии с обольстительными посулами большевистской пропаганды, но она имела действительный, известный успех. И не только в силу ошибок проявленных противниками советской власти, но и потому что не встречала равноценных по демагогической сущности обещаний с другой стороны. Потому что не улеглась еще вырвавшаяся из берегов народная стихия. Народ жил еще миражами, хотел быть обманутым и поддавался соблазну".

Большевики обитали, а лучше всего было бы сказать, с жиру бесились в далеких от российских реалий эмиграциях, а эсеров боевого крыла время довольно-таки серьезно выкосило, потому, как они рвались в бой с царизмом, а не языком мололи, обильно всякие яства поглощая...
Но одно эти деятели и вправду умели делать более чем первосортно, а именно разглагольствовать о всяких высоких материях и, хотя они были крайне далеки от народных масс, им удалось полностью овладеть их классовым сознанием.
А те, кто с царской властью действительно боролись, сыпать словами не умели, их лозунгом было дело, а не демагогия.
Вот потом, они за то, что боролись на, то и напоролись, тех, кого царская власть не казнила, Коба новый царь жизни лишил.
Но где же первопричина для всей этой дикой лютости?
Все дело лишь в том, что в старом диване узурпаторства в великом множестве завелись алчные до рабоче-крестьянской крови клопы?
Ну, так они там же и при сталинизме остались, только обивка куда жестче стала.
Причем и не могло быть хоть сколько-нибудь иначе!
Уже, исходя из того, что гораздо более чем, кто-либо иной, в большой барабан войны с общественным злом, бьют, именно те, кому всего-то до самой крайности, было охота играть роль главной скрипки в общественном оркестре. А если уж что тут поделаешь, ну никак же не сподобилось в смысле общественного положения, то, что ж тогда делать?
Ни сидеть ведь и рыдать у разбитого корыта своей нищеты?!
Правильно идею в зубы и на щит и марш вперед за правое дело!
Так что аристократическое происхождение вполне смогла заменить лиана фальшивой идеи.
Вот потому облезлая, взлохмаченная обезьянка, единственное, что до конца гениально умеющая творить, так это лишь более чем виртуозно строить рожи своему вконец обнищавшему народу в предельно короткий срок сумела взгромоздиться на импровизированный, новый трон.
Или же, как то было в ином российском случае - таких макак кривляк оказалось хоть отбавляй, и они, в конечном счете, оказались одним лишь только преддверьем хитрому коту, что сумел превратить всю свою страну в большой аквариум, где он мог запросто сожрать любую рыбку, вне всякой зависимости от ее величины и значимости.
Вот что может выйти от желания досадить злу при помощи его же свежих сил.
А сам разрыв между желаемым и возможным, пролегал через глубочайший овраг совершенно различного подхода в мышлении низов и пресловутых деспотичных верхов, причем по всем своим формам и проявлениям - в плане самой обыденной, житейской логики.
А по-иному и быть-то вовсе не могло!
Поскольку в сознании различных социальных групп человеческого общества в каком-то ином ключе - это могло существовать в одних лишь только сказках лучезарно настроенной, литературной и окололитературной братии.
Причем их родоначальное древо не является аристократическим в неком духовном смысле, а скорее все же тем же опричным в ином только смысле, вот потому все эти Герцены, Белинские, Чернышевские и набросились на истину, рвя ее зубами на самые мелкие части.
Об этом еще Чехов писал:
«- Вот они каковы, макаки... - начал фон Корен, кутаясь в плащ и закрывая глаза. - Ты слышал, она не хотела бы заниматься букашками и козявками, потому что страдает народ. Так судят нашего брата все макаки.
Племя рабское, лукавое, в десяти поколениях запуганное кнутом и кулаком; оно трепещет, умиляется и курит фимиамы только перед насилием, но впусти макаку в свободную область, где ее некому брать за шиворот, там она развертывается и дает себя знать. Посмотри, как она смела на картинных выставках, в музеях, в театрах или когда судит о науке: она топорщится, становится на дыбы, ругается, критикует...»

Я, конечно, не могу быть уверен, что Чехов одобрил бы мою цитату из его повести «Дуэль»
это уж пусть читатели сами для себя решат прав ли я, используя – эти его слова.
Но в любом случае следуя доводам разума, а не чувств необходимо признать, что никогда не существовало ни малейшей связи между процессом мысли у любителей помечтать, вкусно пообедав и простого люда, прозябающего в болоте оскуделости и крайней нищеты.
Просто с жиру беситься свойственно всем кому интеллектуальная лень не позволяет искать исторические примеры развития общества ненасильственным путем.
А они были, и их надо было только лишь адаптировать на русской почве.
И не пытаться при этом поднять весь народ до своего уровня, а лишь отдельных его представителей вывести в люди, дав им образование и бразды правления.
А то толпу хотели научить, саму собой управлять, а в результате только короткое время анархии, а затем отсутствие всякого здравого смысла под соусом будущего блаженства в коммунистическом раю.
А пока пусть люди с голоду опухнут, они ведь всего лишь уголь в топке мировой революции.
Они должны были в ней сгореть для счастья будущих поколений, что будут жить в сказочно прекрасном воздушном замке несбыточных, существующих в одном лишь воспаленном воображении яростных как ястреб, устремляющийся на добычу грез.
Обнищавшая от войн и воровства Россия увязла по самый лоб в зыбучем песке иллюзий нагнетаемых отчаянно зовущими за собой бесами Нечаевыми, просто-таки влюбленных в дикое насилие.
Они не стремились облегчить рабочим жизнь, а только лишь засорить им мозги лживой пропагандой об их великой значимости.
Именно так ведут себя те, кто хочет обчистить лоху карманы путем навешивания ему ушной лапши.
Но рабочим хоть как-то надо было подфартить, ведь они были рядом, и имели хоть какой-то опыт классовой борьбы, а крестьянина можно было хоть в бараний рог скрутить, он же ко всему этому был давным-давно привычный.
Он ведь и расписаться-то за себя толком не умел, как-либо иначе, кроме как кривым крестиком зачастую не вскользь обозначавшим его печальный удел.
Именно для такой вот бедноты насколько это известно автору и была совершена ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ революция, которая затем целое десятилетие скромно именовалось "Октябрьским переворотом".
Да только вот на бесчисленных и безымянных крестьянских могилах никто из большевиков крестов не поставил, а было и такое, что и родным и близким это уже было совсем не под силу. И они гнили душевно рядом с трупами своих любимых людей, не будучи в состоянии даже их похоронить.
Вот уж оно счастье с голоду опухнуть за советскую власть!
Осчастливленные ею отправились в рай, как оно вроде и было положено всем тем, кто много безвинно страдал при жизни!
Ну, так может, эти «заморенные голодом массы» еще должны были от всего сердца отблагодарить большевиков за то, что те своими действиями обеспечили им вечное блаженство в ином мире?
Я думаю, что когда комиссары сами в свою очередь отдали Богу душу, они эту святую «благодарность» получили сполна и с сторицей!
А память об их ужасных делах поможет очиститься от грязи прошлых иллюзий.
Ведь надо ж хоть теперь наконец-таки опомнившись возводить храмы за упокой души всех убиенных антихристом, изошедшим из ада в наш и без него во многом ужасный мир.
А Советская власть – это Люцифер в его самом омерзительном из всех его возможных обликов!
Зло, объявив себя, добром творит чудовищную разруху, и прежде всего в головах.
Однако натворив страшных дел в личной жизни человеку свойственно сожалеть об этом, а на государственном уровне все должно быть точно также и никак иначе.
Но каяться за все содеянное в проклятом прошлом, похоже, что никто так и не собирается.
И кто-то ведь все-таки должен, в конце концов, подвинуть новую власть к пониманию данного факта?
Ведь несмотря на то что президент Медведев первым доказал: что российской власти более не безразличны сталинские репрессии, но им все-таки похоже еще лет так на 20 вперед уготована все та же доля быть народным горем, а не тяжкой как гиря ужасной страницей новейшей истории. Похоже на то, что для официального Кремля так ничего и не изменилось и сегодняшним правителям плевать с кремлевской стены на уничтожение своих же граждан прежде никогда не виданное за всю историю человеческого бытия.
А давно вроде как уже более чем пора было бы осознать всю столь насущную необходимость дать большевизму именно ту же самую оценку, неистовой и подлой заразы, что и во всем гиблому для всего цивилизованного мира нацизму.
И не было бы лучшего средства продемонстрировать осознание всей уже давно назревшей в том потребности, нежели чем в сносе всех до единого памятников Ильичу.
Может кто-то, скажет, что он, мол, не виноват идею уже после него Сталин извратил, но с самого начала большевики ленинцы вели себя хуже монгольских ханов завоевателей.
Вот конкретный пример их действий.
Пишет писатель Алексеев в своей книге "Крамола"
"— Большевики применили систему заложников! Бесчеловечный прием!
— Замолчи, иуда! — оборвал Бартов. — От хорошей жизни применили! Республика на грани смерти!.."

Как говорится, если республика на грани смерти ведет себя подобным образом, то каковой же при ней окажется жизнь?
Зачинателем всего этого зверства был картавый ирод рода людского.
Вот как описал его писатель Куприн, который не сбежал из России, как только там повеял первый ветер революции.
Его маленький рассказ "Ленин. Моментальная фотография" яркая иллюстрация ко всему этому «балу сатаны»!
"В сущности, - подумал я, - этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том - подумайте! - камень, в силу какого-то волшебства - мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая - уничтожаю".

И до сих пор этот камень возвышается над центральными улицами очень многих городов бывшего Советского Союза, хотя давно уже вроде как пришла пора вымести его как мусор былой, отжившей свое эпохи, оставив только основания, на которых эти штампованные статуи опираются о пропитанную кровавым тираном Лениным - русскую землю.
И на этих постаментах должны быть установлены монументы всем жертвам антипролетарской революции!
Причем памятники должны быть различные, учитывая местный колорит и события, имевшие место именно в этом городе.
Те, кого эта злая, чудовищная несправедливость ни в чем (и, слава тебе Господи, что такие есть) так и не коснулась, так до сих пор еще никак не возьмут в толк, что же именно произошло с их страной.
Кто был никем, тот завладел всем и превратил немалую часть своего общества во что-то очень даже себе подобное.
Ведь и образованные люди, невинно отбывавшие долгие, а подчас и короткие, как впрочем, и сама их жизнь сроки в условиях ГУЛАГа в эпоху лихолетий - сталинских времен более чем всем прочем были заняты одними лишь мыслями о еде, тепле.
Причем именно за этим они и были отправлены за колючую проволоку и обложены псами с нечеловеческими лицами или же с собачьими мордами.
А если говорить о народе, то, несмотря на всю его хватку и зоркий взгляд на все то, что происходит в его стране - он никуда не пойдет без того поводыря коим и должна быть высокая духом интеллигенция.
Я имею в виду путь разума, а не бешенство, крушащее все до чего только дотянутся руки.
Истинный мозг нации не ведет каждого в отдельности за ручку по жизни, а все необразованное население страны в неком общем аспекте бытия, через школу, армию и место работы.
Именно там и должна проявляться в своем вполне естественном, а не в неком выдуманном, фальшиво-патетическом виде - забота о простом, необразованном человеке.
Такие люди, даже будучи сытыми равнодушно пассивны и почти невосприимчивы к любым позитивным изменениям в духовной сфере.
Научить, а не при помощи одной лишь муштры и окриков втиснуть силком в данных непривилегированных особ умение достойно мыслить, как и вывести их из тьмы глубокого невежества, более всего позитивно ими воспринимается, лишь во времена становления и возмужания их личностей, то есть, в детстве или же отрочестве.
Да, российские обыватели зачастую пребывают в полнейшем неведении относительно всего, что касается их человеческих прав и достоинства, а кто ж их к этому когда-либо приобщал?
Как раз таки, наоборот, в школе, в казарме, да и в институте всегда существовала система крепостнического рабства во многом процветающего и по сию пору.
А ведь именно молодое поколение, можно хотя бы попытаться перевоспитать в несколько ином духе.
Но это, ни в коей мере не может быть навязано, а всего лишь предложено и непременно в виде абсолютно свободного выбора.
Нечто подобное уже когда-то было с большим успехом осуществлено первыми проповедниками христианства среди детей язычников.
Разве воскресный день, став выходным, не облегчил тяжкие тяготы народа?
А все попытки российской интеллигенции посеять семена европейского либерализма на великодержавной почве мелкокняжеской Руси были грубы и безмерно далеки от той реальной помощи, в которой Россия в те времена столь сильно нуждалась.
Интеллигенция могла бы бить во все колокола по поводу безграмотности русского народа.
Однако ж воистину, массовые походы студентов в деревню начались никак не ранее подлинного и глубокого укоренения - советской власти.
А само угнетение бедноты привилегированными классами ликвидировать на сегодняшний день просто-таки невозможно, поскольку оно имеет слишком глубокие психологические и социальные корни.
Ведь зиждется-то оно в самой глубине души бедняка, его прямая и неизменная зависимость от хозяина и любых его прихотей. И что же еще остается тому, кто беден и должен работать «на дядю» кроме как надеяться, что этот самый власть имущий начальничек будет с ним добр, мудр и справедлив.
Власть всякого развращает, так что подобные надежды зачастую себя не оправдывают.
Но все ж таки лучше управится с делами тот, кто знает своего работника в лицо. А вот потому он и сможет выслушать все его жалобы на те или иные встречающиеся в процессе его работы трудности.
А вот тот, кто безвылазно сидит у себя в высоком кабинете и уж если вообще чем-то и занят так это одной лишь тупой возней с бесчисленными бумажками для такого дела, ну никак не сгодится.
А как же собственно ему обойтись без них? Когда без отчетности в своих действиях нельзя было буквально и шагу ступить?
Необъятный бюрократический аппарат являлся крайне необходимой опорой для становления и процветания государства вечных обещаний.
Потому что советское государство по своей форме было организовано в виде шагающего экскаватора, где то, что наверху, оно человек, а все остальные только грязь под ногами.
Ее бы только утрамбовать, как следует, и светлое будущее на целое тысячелетие для кучки олигархов было бы этим более чем обеспечено.
А подотчетность – это тоже средство утрамбовки человеческой массы в единый организм с одним мозговым центром.
Вот отсюда и скованность - отсутствие всякой хозяйственной инициативы, а как следствие этого бедлам и разорение.
Кроме того в условиях революции рабочий, а тем паче крестьянин всего лишь меняет одно ярмо на другое, что явно не в его пользу.
Новые хозяева жизни не могут оказаться хоть в чем-то, (пусть даже и на самую малую кроху казенного хлеба) лучше и честнее тех, что бывали когда-либо прежде. И это так исходя из того навязчивого (от самой сути явлений природы) факта, что власть достается им незаконно, а соответственно сему дабы надежно укрепить свои позиции комиссарам потребовалось ликвидировать всех как видимых, так и невидимых их зоркому глазу врагов.
И это элементарно раз уж так оно вышло, что новые веяния все перевернули вверх дном и зашвырнули на верхний этаж общественной пирамиды подпольщиков.
Они ведь всю общественную жизнь начали мерить своими почерпнутыми из своего жизненного опыта мерками. Никто ж не сумеет выйти за рамки своего ни в чем так и не ставшего другим из-за каких-то новых условий существования - прежнего обжитого быта.
А, между тем, крысы тоже ведь те же подпольщики, хотя люди и не интервенты в ими самими построенных домах. Эти хитрые молодчики (как и всем известные грызуны) орудующие принципиально новыми доселе некому неведомыми понятиями, вполне естественным образом до конца осознавали, что большая часть общества способна проявить себя явным врагом для очень многих нежданных, а зачастую и нежеланных перемен.
Обмануть людей не прожженных в политических интригах было дело нехитрое, но, поняв обман, они ясен пень, что возликовали бы, подняв на вилы прежних кумиров, навравших про скорый рай на земле.
И именно ради предотвращения любых возможных впоследствии мятежей и нужно было, чтобы все боялись всех и не доверяли никому, а даже в частности и самому себе.
А также являлось крайней необходимостью наладить систему тотального контроля, а это соответственно, отвлекало от производственных мощностей людей занимавшихся совсем другим - новым и более ответственным делом – вылавливанием врагов народа.
А эти враги народа - были, как правило, людьми мыслящими и полезными обществу, и без них ему стало жить трудней и безрадостней.
Причем постепенно для отчетности и поощрения сверху все местные органы начали этих недругов Советской власти, просто напросто изобретать.
А центральной власти это было удобно, чем больше страха, тем более раздольно и сильней власть центральная, а она же во всем и за всех главная.
Но тут еще был важный момент к "раздуванию мехов" великого террора.
НКВД стало довольно самостоятельной структурой способной вершить суд не только над судьбами уже попавшими в ее сети, но также на полную катушку всей своей разросшейся плотью, стремиться заполучить дополнительный человеческий материал ради его усвоения в недрах северных широт.
Потому что это давало возможность этой организации безмерно расширить свою деятельность, а всякий бюрократический аппарат лишь о том и мечтает, дабы его кипучая деятельность процветала как можно шире и охватывала как можно дальние самые заоблачные горизонты.
А вождю все это было только на руку он ведь для того и выкармливал своих шакалов, дабы они за ним его добычу вдоволь доедали.
Как политик Сталин шагал по просторам своей страны, волоча за собой дохлую коммунистическую клячу, а дутый энтузиазм в таких случаях лучшее подспорье для успеха ведения за нос максимально большого количества народа.
Он выплясывал чечетку по сердцам своих граждан, и гордостью его было их переполненность любовью к нему их поработителю и угнетателю.
Резкое усиление террора было связанно еще и с тем, что чем круче вираж тайной хитрости доказывающей, что все у нас хорошо в противовес реальной действительности, тем больше должен усиливаться процесс подавления народного гнева задолго до того как он набрал обороты и вырвался наружу.
А, кроме того, враждебные устоявшейся власти интриги в высших сферах советского государственного аппарата было возможно надежно предотвратить, лишь выделив из своей когорты одного самого великого вождя.
И именно поэтому всякая попытка его переизбрания или любого иного его насильственного увода выглядела бы откровенным святотатством и покушением на все сложившиеся устои общества.
Сергей Снегов в своих "Норильских рассказах" пишет об этом так:
«- Поэтому нового-то своего обряжаете чуть ли не в божество: и гений человечества, и отец родной, и спасибо за счастливую жизнь, и вождь народов всего мира... Нет, брат Виктор, если у кого и есть сейчас эсеровское понимание личности, так у вас. Взяли, взяли вы наш старый культ вождя, да в такую руководительскую религию раздули - даже мы руками разводим».

И было от чего!
Никто из подготавливающих почву для революции никак ведь не мог ожидать, что она приведет к появлению такого вот кровавого деспота как уголовник Коба на самом пике лишь в целом довольно малого государственного переворота.
Прежнее государство со всеми его устоями и традициями осталось практически на том же месте, изменились только лица, но не его всегдашняя суть, акромя разве что того, что рычаги былого узурпаторства были вновь всецело приведены в действие.
Это событие только впоследствии было прозвано великим именем общемирового грабежа, потому что главной цели в ее вселенском масштабе добиться так, и не удалось.
А значит, надо было всерьез и надолго обустраиваться на отхваченной большевистской волчьей хваткой территории.
Из чего следует лишь один единственно возможный вывод – такое государство должно было быть начисто отсечено от всей остальной цивилизации, а затем и тяжелой пятой террора всецело прижато к ногтю.
Во имя того, чтобы никто даже и помыслить о том никогда не посмел, дабы вернулись прежние времена нормального безыдейного существования.
Так что как оно выходит в большую политику совсем супротив их воли и всякого знания о том оказались, вовлечены люди о ней и вовсе не помышлявшие.
И никакая преданность идее, не была панацеей от всех бед, так как эта дутая фикция постоянно видоизменялась и человек, чтобы выжить должен был стать бесхребетной и безынициативной единицей большого общественного механизма.
Причем полное согласие ожидалось от одних лишь только получивших из рук большевиков "свободу и равенство" пролетариев, а от любого представителя «народной власти» требовалось согласие продуманное и идейно обоснованное.
А ко всему прочему экономические рычаги такого государства настолько слабы, что со временем вполне всерьез возникает самая прямая необходимость в каторжниках, тех, что будут почти без отдыха трудиться за очень бедную калориями баланду, а иначе такая страна со столь неудобоваримым для человеческой психологии режимом хозяйствования очень скоро оказалась бы полным банкротом.
А с кого же их набирать и загонять за Можай?
Что за глупый и неуместный вопрос?
Конечно же, из классовых врагов, сомневающихся, подозрительных и тех на кого люди кажут.
Лес валили не для освоения целины, а ради того чтобы продать проклятым капиталистам и тем поддержать донельзя шаткую социалистическую экономику.
Россия стала экспортировать в другие страны свои природные богатства, а при царе она вывозила зерно, снятое с одних и тех же посевных площадей, без необходимости расчистки новых земельных участков.
А тут все на целину, как будто народу стало в два, три раза больше и потому с прежних полей урожая всем прокормиться уже не хватит?
А может все от того, что при крайне плохом хозяйствовании, чтобы своих прокормить, куда уж там чужих, где ранее хватало малого пяточка земли, теперь надо было целых полгектара?
Да, и то с трудом хватало!
Вот потому работа и закипела в виде огромного внушаемого извне энтузиазма правда с крайне низким КПД.
Вот так право на труд в Советском Союзе стало правом раба, человек был лишен каких либо иных (не показных) социальных прав, и прежде всего ранее существовавшей свободы организованного протеста против непосильных условий труда, скажем, на производстве чугуна и стали.
Людей там гибло и калечилось уйма, а все для того чтобы выковать меч способный защитить великие социалистические завоевания.
Но как бы странно это не выглядело, а в дореволюционной России забастовщиков, не гнали табуном в тюрьмы и не расстреливали на месте, как это частенько случалось во времена становления советской власти.
За саботаж ставили к стенке, а это та же забастовка разве что только переименованная большевиками в некое более жуткое преступление против власти, чем при царе являлось убийство его жандармов.
За такие дела революционеров приговаривали по суду после следственного разбирательства, а рабочего отошедшего от станка из-за голодного обморока ожидала пуля в висок, безо всяких прений и дискуссий.
"Раз спит гад, значит от работы отлынивает"!
И это не какие-то там пустые слова за этими речами стоят конкретные расстрелянные, изголодавшиеся люди и их умершие в нищете семьи, а бывало и того хуже.
Я уверен, что некоторая часть сегодняшних озверелых уголовников - это потомки тех людей, что были сброшены в эту страшную яму.
Предки этих зверей в человеческом облике были честными тружениками, являвшими собой лучшую часть пролетариата, а не тех, что были безропотными рабами, готовыми вкалывать за жалкие медные гроши.
А вот и подтверждение моих слов от сына века, видевшего все происходящее своими глазами, а не услышавшего все это с чужих слов.
Снегов «Норильские Рассказы».
"После великого раскулачивания дети расстрелянных либо ссыльных отцов... Куда им деться? На всех жизненных дорогах - красные огни. Можете поверить, я эту бражку-лейку хорошо знаю. Вся молодежь "воров в законе" из таких: единственный им путь - в бандиты.
- Среди ваших тоже хватает кулацких сынков.
- Даже больше. Блатной мир - социальные отходы революционных переворотов".

Вот так на радость кремлевскому бандиту в стране разбойников развелось видимо-невидимо и, стало быть, народ льнул к власти в поисках защиты от их ужасного произвола.
А то, что рабочие плохо до революции жили так, то еще не повод бучу устраивать.
80 процентов в прежней России составляли крестьяне, а не рабочие и были они основным костяком российской империи.
Землевладение при царе после отмены крепостного права, уже более никогда не было одной лишь привилегией богатых помещиков.
До революции не наблюдалось никакого недостатка в хороших хозяевах, умевших и любивших работать.
И никого не надо было неволить, подгонять, дабы кто-то взял встречные обязательства, выполнил и перевыполнил пятилетний план.
Сергей Снегов в своих «Норильских Рассказах» описывает как интеллигенция, в конце концов, начинала постигать, а чего же собственно от нее вообще хотят.
Главное было как можно больше показухи, а не реального труда ведь из-под палки силком, сколько не трудись, а все равно результат будет гораздо хуже, чем при проклятой частной собственности.
«- Вот это туфта так туфта! Почти вдесятеро! Процентов сто тридцать
нормы - ручаюсь головой! Боже, какие мы кусочники в сравнении с Михаилом
Георгиевичем!»

Вот так оно, а кто не понял, тот помер!
Это ж пока панов было хоть отбавляй, и им нужна была их личная выгода, и никак не в размерах всей державы такое очковтирательство им было ну совсем ведь на хрен не нужно.
А вслед за революцией паны вдруг откуда-то снова нарисовались, и стали они куда чванливее прежних.
Потому как начинали свою жизнь в качестве холопов, а теперь вынуждены были прикрываться фиговым листочком дурной филантропии всеобщего счастья в счет неких будущих поколений, а не нынешних людей.
Даже будь это истинная правда, как же можно топить людей в дерьме ради тех, кто еще даже и не родился?
Но большевикам ведь было не до здравого смысла, у них ведь была идея и все они делали только ради нее!
А царем-то ж вообще самый страшный бай стал совсем ничего нежелающий знать о том, что не вытекало из теории Карла Маркса.
«Если факты против нас тем хуже для фактов» – это его крылатое выражение.
А до революции во владении зажиточного (читайте работящего) крестьянства имелась своя земля, да и было у этих людей вполне искреннее желание этот свой надел как надо обрабатывать и не из-под палки и не за трудодни вместо денег.
Они были не кулаки, а люди умеющие жить достойно, по-людски, а голь теснилась в покосившихся избах, потому что трудиться как надо, дабы жить в достатке, никак не желала и не умела.
При царе Россия кормила своим зерном пол Европы.
Колхозным кнутом и мизерной платой, (да и то не деньгами) Советская власть никогда б таких успехов не добилась.
А лучшее азотное удобрение – это все ж таки тот же навоз из-под коровенки и на его производство не нужно было никаких производственных мощностей.
В СССР, как доподлинно, на личном опыте известно, автору этих строк к коровнику было просто за версту не подобраться, так там все было завалено этим самым, что ни на есть естественным удобрением, а в то же самое время заводы производили миллионы тонн химической отравы.
А ведь все равно для производства водки качественного зерна, никак не хватало и его стали в больших количествах закупать в Канаде.
Новые времена, новые веяния, поскольку отрицать покупку зерна невозможно ему дали следующее, скользкое определение, мол, зерно было фуражное.
Но фуражным (на корм скоту) было как раз таки в своем большинст

Сообщение отредактировал maugli - 9.11.2009, 0:21
Прикрепленные файлы
Прикрепленный файл  Элитарность_как_важный_элемент_тоталитаризма.txt ( 575,85 килобайт ) Кол-во скачиваний: 29
 
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
ALT
сообщение 26.2.2009, 12:46
Сообщение #2


Сподвижник


Группа: Пользователи
Сообщений: 192
Регистрация: 26.2.2009
Пользователь №: 4446



Никогда в этом мире не было, и уже никогда более не предвидится лучшего мусорного бочка для пылесоса красной пропаганды, чем оба полушария мозга простого советского человека.
.....................
Далее можно не читать.
Набор штампов.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
AlS
сообщение 4.5.2009, 1:41
Сообщение #3


Ветеран


Группа: Пользователи
Сообщений: 222
Регистрация: 27.8.2006
Пользователь №: 227



Цитата(maugli @ 6.9.2008, 22:25) *
Грустные размышления об ушедшей эпохе
Никогда в этом мире не было, и уже никогда более не предвидится лучшего мусорного бочка для пылесоса красной пропаганды, чем оба полушария мозга простого советского человека.

Блин, предупреждать надо, что там более 100 листов текста. Люди ведь распечатывают для более вдумчивого прочтения!
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 6:40IPB Skins Team
Яндекс.Метрика